Выдался один из тех редких вечеров, когда погода забывает что уже поздняя осень и в этой забывчивости вечер остается теплым, безветренным, пахнущим опавшей листвой. Холод не пробирается под пальто и позволяет подумать на ходу о чем-нибудь личном, приятном, своем.  Усталый и задумчивый, человек шел домой. Черный влажный тратуар тускло блестел в свете фонарей.

День начался с головной боли в офисе. Половина его была потрачена на изучение программы строй- компании, с которой завтра перегеворы. Вторая часть дня ушла  на составление отчета. Звонки и новые пункты в планер. Новые номера и пометки в ежедневник.

Вхдохнув, человек отогнал рабочие мысли прочь.Сообразил, что Маркус остался без корма. В голове мгновенно возникли два круглых карих глаза, словно говорящих «Ну как же, хозяин? Как же забыл?»

Едва ли к кому-то человек был привязан сильнее, чем к нему. Сколько себя помнил человек, Маркус всегда был рядом. Щенком оставленный на тряпочках у помойки, он был выхолен и взрощен всей его человеческой душой. И вся маркусовская благодарность, безвозмездная любовь и нежность — все это соединилось в обраез неуклюжего, доброго, с сероватыми пятнышками на мягком белом как зефир животе, бульдога.

Вздохнув, человек свернул в магазинчик на углу. Старые расшатанные ступени жалобно скрипнули.

Продавщица апатично подняла глаза: пакет надо?

С пакетом сухого корма человек поднимался на 12 этаж.

«Жизнь съедает меня» — неожиданно подумалось ему. Заживо.Захотелось непременно чего-то душевного, человеческого.Чего?

В окружении забрызганных стен лифта вдруг представилась ему река в мягком свете сумерек, искры костра и шелест березы. «Возьму тебя дружище и уедем. Обязательно. Когда-нибудь...» — подумал он, вставляя ключ в замочную скважину, и готовый подхватить на руки Маркуса, который обычно из-за всех сил подскакивал на коротких крепких лапках, слюнявя и умильно лаская руки хозяина. Дверь скрипнула и поддалась. Тишина. У человека в мгновение тревожно заколотилось сердце.

— Маркус! Маркус, Маркусыч?! — не снимая ботинок он пробежал в комнату, к старому красному коврику — законной Маркусовкой собственности. Сжавшись в комочек, пес лежал в углу, положив массивную морду на лапы. Полукруглые ушки при виде хозяина задрожали, повизгивая от радости Меркус пытался подползти к человеку. Онемев от происходящего, тот наклонился над собакой, дрожащей рукой внимательно провел по мягкой коротенькой шерстке, заглянул в глаза.

— Маленький, что с тобой? — слезы подступали где-то посреди горла — он совсем не маленький. Рано или поздно это должно было случиться. Смерть неизбежна. Человек судорожно полез в карман, дважды уронив телефон, наконец набрал номер ветеринара, приложил  к уху… Маркус из последних сил придвинулся к колену хозяина и лизнул джинсу — единственное, до чего мог дотянуться. Отложив телефон, с разрастающийся, не вмещающейся в душу болью, человек взял Маркуса на руки и лег на пол.

Вместе с тобой друг, уйдет и наша с тобой мечта о речушке и теплом береге. Для кого я буду приходить домой? Чье теплое дыхание чувствовать ночью? Маркус притих на груди хозяина. Теплый комочек живой души. И ничего теперь не останется, думал человек. Она, когда то так разжегшая его сердце, давно пропала. Родители толкнули в жизнь уверенно и разумно, а после так же тихо умер отец, и невыдержавшая долго мать. Друзей назвать друзьями сложно, единственный друг — работа, приносящая если не радость, так деньги. Снова вспомнились лица, споры, бумажки, бумажки, бумажки… Как чужда и бесчеловечна жизнь. Слезы беззвучно прорвались, как мощный поток прорывает каменную преграду.

Маркус больше не дышал. До утра человек проспал не сдвигаясь с места.

Солнечным утром казалось что события вечера лишь сон. Человек похоронил труп, стараясь не смотреть на животное. Он запомнит его другим.

В чем же смысл этой жизни? Впереди нет никаких огней, как пишут оптимисты. И все отношения и люди, все разговоры и связи лишь невесомость, туман, фикция. Есть только человек. Можно жить как угодно, главное не причинить вреда таким же «человекам» вокруг. И нет никаких огней, нет.